Все мы однажды умрём. Это должен знать и помнить каждый. Страх смерти — одна из самых мощных мотиваций вообще что-либо делать в жизни. С разными целями его успешно используют политики и маркетологи, все религии и секты, святые и мерзавцы, но я хочу рассказать о другом. Страх потери близких — второй базовый страх человека. Я верю, что однажды прочтение этого текста поможет вашему близкому человеку по ту сторону жизни. Верю, что поможет и вам принять его безвозвратный уход.

С техникой фрирайтинга я познакомился в рамках моей первой стодневки, которую я проходил в проекте Армена Петросяна "Стодневка — экспедиция к новому Я". У меня не было времени изучать, что такое стодневка и фрирайтинг в частности, поэтому, едва лишь прочитав программу, я впрыгнул в этот поезд управления временем.

Уже оказавшись в вагоне, я стал разбираться, куда мы едем и какие будут остановки: постановка ключевых целей, целей на день, фрирайтинг... Точно следовать плану дня у меня не получалось, но фрирайтинг я сразу же стал использовать для понимания сложных, не решаемых рабочих задач. Прежде всего эти задачи казались неразрешимыми из-за моего отношения к ним. Конфликтные ситуации и разграничение ответственности вызывали негативные эмоции, эмоции раскручивали депрессивные мысли, проекты замирали в ожидании, срывая дедлайн за дедлайном. В свободной форме я описал несколько из них, осознав первопричину своего нежелания даже ворошить их трехметровой палкой, и начал сразу с причины — нужного разговора, встречи, письма, установки границ своих полномочий. Дела немедленно сдвинулись с мертвой точки.

Мой отец вспоминает, что я начал подвергать сомнению однозначность окружающего мира в возрасте четырёх-пяти лет. Папа много времени проводил в командировках на космодроме Байконур, занимаясь подготовкой к запускам ракет, а затем рассказывал мне о своей работе. Я увлечённо слушал его истории про спутники и космические путешествия. Задавая ему вопросы "а что дальше, где находится космос?" я дошёл до пределов традиционных представлений науки о Вселенной. То есть, однозначного ответа не получил. Тогда же я предположил, что мы одним и тем же словом называем разные по своей сути предметы. Так, например, я всерьез пытался выяснить, какого же на самом деле зелёный цвет. Тернистыми тропами к тридцати годам я нашёл книгу "Тибетская йога Сна и Сновидений", а затем её автора, Тендзина Вангьяла Ринпоче, который смог насытить мой интерес и ответить на все возникающие вопросы. Вернее сказать, я научился отвечать сам на любые свои вопросы. Так я нашёл своего учителя и стал приверженцем буддийских представлений о мироздании, концепции колеса перерождений, существования других миров и жизни после смерти.

С первых дней, как мы взяли щенка таксы Лилу, я наблюдал, сколько счастья отдаёт нам эта маленькая собачка, как сильно моя жена Арина к ней привязывается. И с самого начала напоминал себе и Арине, что однажды и Лила умрёт. И так я размышлял о непостоянстве, выгуливая её накануне операции по стерилизации, на которую мы спустя пять лет, наконец, решились. Через шесть дней Лила ушла навсегда.

Возможно, я смог бы принять её смерть, если бы она была старой. Если бы долго болела. Возможно, даже несчастный случай был меньшим горем, чем осознавание того факта, что я своими руками отнёс её, здоровую, в расцвете сил, под нож, и вот теперь её нет. Совсем. Зацепившись за чувство вины, раскручивались самые тягостные мысли и эмоции...

У нас с женой много друзей, у нас часто бывают гости, мы часто бываем в гостях, много путешествуем, и почти всегда нас пять лет сопровождала такса. Мы знали, что многие наши друзья воспринимали нашу семью только с собакой, и Арина, ища поддержку у друзей, поделилась этой печальной новостью в социальных сетях, сославшись в своём коротком сообщении на меня, как на автора будущего некролога. Так по случайности мне выпала судьба — написать прощальный текст о лучшем друге.

На второй день я сел писать текст, и меня ошеломило понимание — сколько всего произошло за пять лет! Как много счастья мы вместе пережили, вспомнил какой она была хорошей и покладистой собакой. Мне хотелось через текст продлить память о ней, написать о каждой мелочи, даже о пустяках вроде собачьих волос в тарелке, вызывавших некогда у меня столько эмоций! Я разбирал фотографии на компьютере, и воспоминания связывались в строки. Я смотрел на них как человек, который читает мои ещё не написанные мемуары, а не проживает их. В этот день я понял, что одним постом не обойтись и решил писать 40 дней подряд — считается, что столько проводит сознание умершего в Бардо. Я написал первый пост и в блокноте составил примерный план на каждый день.

На следующее утро, едва я проснулся, в голове уже крутилась тема нового сообщения. Так воспоминания о собаке перешли из эмоциональной части моего сознания в какую-то рациональную часть. Это не значит, что я не чувствовал и не переживал утрату, но я словно "нырял" в них, с тем чтобы достать жемчуг воспоминаний и осмысленно описать, как много она для меня значила, чему за свою жизнь научила.

В первую ночь после смерти, когда Лила, свернувшись калачиком, лежала в коробке на балконе, нам с Ариной казалось, что она по-прежнему спит у нас в ногах, и мы оба не сомкнули глаз. Теперь, когда я писал о ней, она как живая ощущалась в пространстве, и у меня был выбор — предаться эмоциям и тосковать по ней, либо, сохраняя самообладание, продолжать писать её рассказ. Удерживая в голове цель своих воспоминаний, я каждый раз выбирал осознанное письмо.

Однажды умру и я. У меня будет возможность проверить — слышат ли умершие мысли и состояния оставшихся жить. Сейчас я принимаю это утверждение на веру. Эта уверенность помогла мне переживать утрату. Я верю, что моё состояние помогало и ей не растеряться в мире без форм, как когда-то помогало преодолеть её фобии грозы, тёмных улиц или больших собак…

Теперь я столкнулся с ещё одним врагом: на написание рассказов мне катастрофически не хватало времени. Нас с Ариной рано поднимал одиннадцатимесячный сын, который с самого утра требовал внимания. Обычно по утрам я развлекал его, пока Арина готовит завтрак или ужин, вечером купал и по очереди мы укладывали его спать. После отбоя в первые несколько дней я садился писать, и заканчивал поздно ночью. К третьему дню я вырубился вместе с сыном, около полуночи Арина осторожно пришла спать. Я проснулся, потряс головой и пошёл писать свой текст. Это было моё обязательство перед другом. К четырём утра я закончил и лёг, а Арина разбудила меня перед самым выходом на работу к завтраку, каким-то чудом справляясь одна с малышом, который вовсю учился ходить по квартире. Обычно текст, подбор фотографий, их редактирование и публикация занимали у меня три-четыре часа, но иногда я засиживался и до шести утра, перейдя на двухразовый сон. Иногда мне удавалось поспать полчаса на работе, свернувшись калачиком на пуфиках под столом. Несмотря на это я потерял семь килограммов, осунулся и приобрел тот самый зеленый цвет. Его с успехом скрывала борода и волосы, которые я решил 40 дней не стричь.

Большим подспорьем в планировании и последующем написании текстов оказались фотографии, которых в избытке было на телефонах, специальной папке зеркалки Canon и социальных сетях друзей. Фотографировать — наше семейное хобби. Оставалось только упорядочить файлы по дате съемки, выбрать лучшие и обработать. К этому времени наброски воспоминаний уже крутились в моей голове, мне оставалось только их напечатать.

С первых же публикаций я начал получать тёплые и искренние комментарии от друзей. Я читал их, и мне казалось, что другие, порой совсем незнакомые мне люди, переживают те самые эмоции, о которых я хотел рассказать. У многих из них были собаки или другие домашние животные, кто-то переживал утрату и делился своими чувствами. Мне казалось, что Лила продолжает жить в этих строках, в их сердцах, что все вместе мы помним и помогаем ей там, в Бардо.

Самым сложным оказался последний текст. Я готовился к нему все сорок дней, выписывал мысли, пробовал прожить то, что должен чувствовать мой читатель... Так сложилось, что мы с семьёй в момент последнего поста оказались на Шри-Ланке. После напряжённого трудового сезона, конца года, бессонных ночей, мне, наконец, удалось выспаться. В поисках вдохновения я перечитал последние главы одной из моей любимых книг "Доктор Живаго". Последние события я описывал максимально сухо и бесцеремонно, за сорок дней набив руку. Теперь я повторно, в мельчайших деталях, переживал события и все обстоятельства её смерти, рассматривал героев повествования со стороны. И в этом был, возможно, последний урок, подаренный мне моим другом.

Уверен, что для осознавания своих эмоций можно писать для узкого круга людей: для друзей, для своих детей и внуков, или даже для самого себя — из будущего. Когда в психотехниках просят посмотреть на ситуацию из третьей позиции, я вспоминаю тройку с минусом по русскому языку, но понять, что это на самом деле значит, мне помогает осмысленное переживание своих эмоций при помощи свободного описания ситуации, предпосылок к её возникновению, связанной с ней моих ощущений.

Я знаю, что сороковой рассказ — это не конец моей истории. Я знаю, что Лила живёт во мне и моей супруге. Благодаря её активному участию в примирении нас после угрожающей разводом ссоры появился наш сын Николай, которого за 11 месяцев она научила любить, уважать и общаться с животными.

Я хочу верить, что теперь она стала частью и вашей жизни, и однажды она поможет вам пережить смерть близкого.

Да будет благо.

Саморазвитие #стодневка #Фрирайтинг