В сентябре 2012 года, в рамках своего двухлетнего одиночного кругосветного путешествия, я решила подняться на один из самых известных перевалов в Непале — Торонг Ла — высотой в 5416 метров.

Это было мое первое восхождение, и я решила сделать его экстремальным — осуществить подъем без всяких гидов и портеров.

Мне хотелось познакомиться со своими пределами и возможностями. Поставить эксперимент, который наглядно покажет — как на самом деле люди принимают решение штурмовать заветные крепости или отказываются от победы.

Восхождение, которое неплохо бы растянуть на пару недель (211 км общего маршрута), решено было осуществить менее чем за десять дней, т.к. у меня заканчивалась виза. Подготовка была полнейшей импровизацией: переговоры с русскими друзьями в Непале, покупка необходимого снаряжения за сутки до старта, штудирование карты в ночь перед выездом. Главным был настрой: «Если чего-то не успела — разберусь на месте».

Сейчас, оглядываясь назад и перечитывая свои дневники, я понимаю — это было одним из самых значимых и мощных по силе трансформации событий в моей жизни. Несмотря на то, что ему предшествовали полтора года путешествий по миру и усердная духовная практика в ашрамах Индии.

Накануне я не могла заснуть, все нервничала. Я вдруг поняла, что абсолютно не готова. Залезла в интернет и прочитала, что люди готовятся очень задолго, за месяц, ну, морально — точно.

С другой стороны, я осознала, что это самый лучший путь. Именно так надо вершить сложные дела.

Действительно, на самом деле, у всех разные способности и возможности. Например, в горах важнее скорее выносливость, чем способность отжаться двадцать раз от пола.

Неизвестно — вынослив ли конкретно ты, пока сам это не попробуешь. Из-за оценок других людей и их представлений ты можешь заведомо принять неправильное решение. Именно поэтому я никогда никого не слушаю. Я все пробую сама.

Дорога была адской. Крутой горный серпантин, всего одна полоса для движения, дорога размыта дождями, справа пропасть. Но водитель вел уверенно. Китаянка попросила меня сесть у окна, у нее сдавали нервы от вида пропасти. Бедняжка.

Автобус постоянно раскачивало в обе стороны — это была древняя колымага вроде тех разбитых автобусов, которые можно встретить в самых глухих уголках России. В тот момент, когда его наклоняло в сторону пропасти... Этот момент каждый раз тянулся бесконечно. Мы кренились прямо в обрыв, а потом в последний момент будто зависали, и крен начинался в другую сторону. Было стойкое ожидание падения.

Меня спасал мой мозг. Он четко объяснял мне: «Они так ездят каждый день. Это для тебя в новинку, а для них норма. Все будет хорошо, просто не думай об этом».

В некоторых местах размытая колея проходила в сантиметрах над обрывом. Я, сидя у раскрытого окна раскачивающегося автобуса, вцеплялась в поручень. Мне казалось » я вот-вот выпаду.

В какой-то момент люди в автобусе ахнули, даже мужчины. Я закрыла рот рукой и отвернулась, чтоб подавить крик. Местные женщины посмеивались, глядя на нас. В общем, прыжки с парашютом и полет на параплане по сравнению с этой поездкой — просто колыбельная в доме матери.

Иногда во время восхождения я набираю высоту, а потом дорога идет вниз. Это самые обидные моменты. У меня будто отнимают мою работу. На самом деле по расстоянию я все равно приближаюсь к цели.

Во время ходьбы наступает момент, когда вы выдыхаетесь. Совсем. И мозг говорит: «Все». Это ничего не значит.

Это значит только то, что теперь вы продолжите идти, но на втором дыхании. При этом все сенсоры будут обострены, состояние станет осознанным, и вы получите несказанное удовольствие. Размышлений в таком состоянии все меньше. Вы будто плывете в потоке.

Глядя на горы вокруг, я начинаю вдруг осознавать, что они живые. Это абсолютно точно, иногда мне удается даже разглядеть их лица — глаза, нос, рот. У меня в голове крутится один вопрос: «Что же это на самом деле? Что это?» Кажется, что это совсем не горы. Это какие-то сверхсущества, титанически спокойные и величественные. А мы, букашки, все суетимся у их подножия.

Чувствовать ногами землю, кожей — воду и солнце, вдыхать свежий воздух — это значит ЖИТЬ. От этого можно питаться силой и так познать жизнь. На самом деле, трекинг — это макет жизни. У меня есть цель, и мне надо идти к ней, идти не останавливаясь. Сбавляя темп, я увеличиваю время до достижения цели. Надо идти без жалости к себе, без сожалений и без сомнений. Надо просто идти — действие известно, надо делать его и все. Все так понятно. Постепенно ступни начинают чувствовать каждый камушек. Такое ощущение, что остались одни нервы. А ноги превратились в камень, сплошной камень, и мне нравится их трогать.

Уже в этот, самый первый день, я поняла, как сильно мотивирует меня сложная цель. Я постоянно держу ее в голове, особенно в моменты слабости. Возможность оказаться на вершине для меня слаще, чем любой шоколадный торт.

Чтобы добиваться чего-либо, нельзя думать. Категорически. Не позволяйте мозгу решать за вас такие вопросы. На первых же трудностях делает категорические выводы в стиле: «Все, я не могу идти дальше. Я чувствую адскую боль». На самом деле это не боль, потому что открывается второе, третье дыхание. Вы идете еще активнее и эффективнее, чем шли в начале. Поэтому надо просто идти. Не думая.

Поднявшись чуть выше, я обнаружила много цветов. Целые поля благоухающих цветов и спелых яблок. При этом яблоко можно купить по цене одного килограмма внизу. Я смотрю на них и прохожу мимо.

Дело в том, что в спешке я сняла в банкомате не так много денег. Я неправильно просчитала затраты, и теперь помимо урезанных денег, у меня еще был и урезанный бюджет.

Потом я думаю: «Это же яблоко! Прямо из Гималайского сада! Я просто не могу не съесть его». Я возвращаюсь назад и выбираю самое спелое и большое. Как вы можете догадаться, оно оказалось самым вкусным яблоком в моей жизни.

«Я постоянно ощущаю свои мышцы. Мне кажется, если меня подвесить над молоком, и я начну бежать, то собью лучшие сливки в мире — такие сильные у меня ноги».

Я снова иду спать, но мне не заснуть. В конце концов, я погружаюсь в какое-то подобие сна. Температура на улице падает, а, соответственно, и в моей комнатушке тоже. Мне тепло, но щели одеяла мгновенно пропускают холод.

Я превращаюсь в один сплошной натянутый нерв — чувствую каждую складку на простыне, как принцесса на горошине. Я чувствую каждый звук, каждый шорох, нервная система начинает давать сбой, и это понемногу сводит меня с ума. Подушка и матрац каменные, шея затекает, тело тоже. Я постоянно ворочаюсь и испытываю тревогу.

Встретила китайцев. Девочку и двух парней. Девка — просто робот. Она шагает в гору с той же скоростью, что я — с горы. Я кричу парням, что она, наверное, киборг, и они смеются. Мы приседаем отдохнуть каждый пролет, дорога петляет серпантином. Я шучу на тему того, что эта дорога — наказание за все наши грехи, она никогда не кончится, это просто ад.

Дело в том, что, доходя до очередного пролета и поднимая глаза, мы видим следующий подъем. И так уже в течение часа, может больше. Поэтому нельзя поднимать глаза. Надо просто идти, глядя под ноги.

Меня уже давно и перманентно тошнит. Я не могу думать о еде, в меня ничего не лезет. Но надо есть даже через силу, чтобы не заболеть и не поставить под угрозу прохождение перевала.

Заказываю овощной карри. Лучше бы я этого не делала, мне приносят суп с вареной капустой и чесноком. Запах чеснока отвратителен. Я вливаю в себя половинку супа через силу. Меня начинает тошнить еще больше. Я решаю, что лучше буду голодать и дальше.

У меня снова появилось чувство абсолютной свободы. Думаю, причиной послужило полное одиночество.

Никого — впереди, никого — позади, и кажется, что я одна в целом мире. Я соединена с природой на сто процентов, чувствую землю ступнями, дышу одной с ней воздухом, мы под одним небом, я ощущаю ее вибрации.

Красота, которую я вижу, проникает в меня через глаза и настраивает на волну любви, восхищения, поклонения. Она открывает мое сердце. Я одна в этом мире, и весь этот мир — для меня. Он так сложен и так прост одновременно. Я могу пойти любой дорогой, я могу остановиться, могу повернуть назад, могу стоять на месте и восхищаться красотой.

Я просыпаюсь утром, в кромешной тьме. При этом за дверью слышится топот ног собирающихся в путь туристов. Что-то не так. Ах, ну, конечно же. Я скидываю с лица одно одеяло, второе, плед, и комнату заливает рассветным светом. Удивительно, что я не задохнулась.

Обычно я всегда помню свои сны, а в путешествии стала забывать их. Но ведь это мое хобби — по утрам прокручивать их в голове, нажимая на паузы в самые интересные моменты, отматывая назад при желании повторить снова. Кстати, как-то месяц назад я вдруг поняла, что делать с кошмарами, которые часто мне  снятся. Нужно просто перестать на них реагировать. Удивительно, но кошмары питаются моей же энергией, они будто чувствуют мое волнение и становятся все ужаснее. Если же воспринимать их абстрагировано и не испытывать к ним никакого чувства, никакой заинтересованности, просто наблюдать, то они исчезают, разочаровавшись. То, чему вы даете жизнь, — живет, то, что вы перестаете искренне замечать — умирает.

Дорога проходила через широкую плоскую долину, и я не всегда была уверена, правильно ли я иду, ведь указателей почти нигде нет. В конце концов, я поняла — надо ориентироваться на помет мулов и лошадей, так как их гонят по туристическому маршруту. Странно, что этому нас не научили в университете:).

Ночь была ужасна — я практически не спала. Все ощущения снова обострились, началась паранойя. Если я задевала волоском подушку, мне казалось, что из подушки в мою голову ползут насекомые, они переползают с одеяла на мое тело, ползают по мне, копошатся.

Мне не было холодно, изредка я проваливалась в сон. Но лишь для того, чтобы просмотреть очередную серию кошмаров: иезуиты, которые хотят распять меня, мой умерший дед, который воскресает из мертвых, чтобы сообщить мне что-то важное.

Состояние очень сильной тревоги, сердце бьется как бешеное. Я просыпаюсь в отвратительном настроении, дышать тяжело.

Путь начался с крутого подъема: полтора часа адской ходьбы вверх. Я старалась не напрягаться, так как идти надо было медленно, так как я приближалась к отметке в четыре тысячи метров.

Смешной момент был в начале — я шла по дорожке, справа от меня склон уходил вверх, а слева — вниз. И вот наверху, на склоне, паслось огромное стадо яков. Вдруг погонщик засвистел, чтобы разогнать их, и большая часть парнокопытных рванула в мою сторону, сверху вниз. Перед самой дорожкой они остановились и стали разбредаться, кто куда. А я, наверное, минут пять стояла, оцепенев, и успокаивала себя мыслью, что по паспорту меня бы точно опознали.

Становилось очень холодно.

Постепенно я обогнула долину, и солнце скрылось за горой. Теперь можно было ощутить все прелести нахождения на четырех тысячах метров. Ветер задувал с дьявольской силой, продувая мою спину даже через рюкзак. Пальцы ног и сами ноги замерзли, несмотря на то, что я шла бодрым шагом.

Как обычно, я выключила мозг. В моменты физического дискомфорта лучше не думать, иначе можно прийти к неутешительным выводам. Так что я говорю себе: «Следующие два часа я просто иду. Я ничего не думаю, ничего не чувствую, точнее, не обращаю внимания на свои чувства, просто иду. А подумаю я об этом тогда, когда приду на место».

Это всегда работает. Я абстрагируюсь от своего физического тела и выключаю мозг. А потом меня ждут другие ощущения и мысли, так что я уже не возвращаюсь к этому состоянию.

Израильтяне слушают фламенко Пако де Люсия, я пишу дневник, а непальская семья начинает свой день. Собаки играют, дети плачут, у меня изо рта идет пар.

Так я стала идти вместе со всеми. Это очень «интересная» прогулка: идти тяжело, все просто идут вверх и молчат. Их объединяет одна цель — двигаться вперед, несмотря ни на что. Все это витает в воздухе, я чувствую это. Дорога ко второму привалу идет резко вверх, я еле ковыляю. Стараюсь не смотреть вверх, чтобы не видеть конца пути. Чтобы не знать, как он далеко.

Я начинаю двигаться. Останавливаюсь каждые десять шагов. Может, чаще. Единственное, что я слышу — это свое дыхание. Точнее, хрип из груди.

Иногда приходится поднимать глаза, так как наш путь петляет серпантином и покрыт булыжниками. Так что иногда я поскальзываюсь и скольжу вниз. Пройдя шестьдесят процентов пути, я слышу внутри головы слабое: «Все. Ты устала. Ты просто больше не можешь идти дальше».

Мой мозг всегда мне говорит это, когда я прохожу половину. Зная это, я говорю себе: «Заткнись. Я буду идти до конца. Я дойду до отеля, затем до кровати, а потом упаду вниз лицом. Только после этого я позволю себе жаловаться, жалеть себя, заболеть или умереть. До того, как я увижу кровать, я не остановлюсь ни на секунду».

Это срабатывает. Мой мозг затихает. Бедняга, ну и хозяйка ему досталась.

Конца не видно. Дорога адовая. Но, в конце концов, бывают моменты, когда я просто иду. Не думаю ни о чем, не говорю внутри, просто иду, будто медитирую. И такие моменты прекрасны. Иногда смотрю — уже прошла двадцать метров. Да, кажется мало. Но на высоте больше четырех тысяч метров над уровнем моря на такой крутой тропинке это олимпийский прорыв!

Наконец, я вижу ущелье наверху, люди скрываются прямо за ним. Я молюсь всем богам мира, чтобы там за поворотом был лагерь. И правда, пройдя под камнями, я вижу вдалеке отель.

Я слышу свистящее дыхание человека позади, и судорожное — человека впереди. Я собираю все силы в кулак и начинаю идти быстрее. Без остановок. Издалека кричу людям, спрашиваю, где здесь reception, чтобы не останавливаться. Я смогу остановиться лишь раз...

Наконец, я торможу прямо напротив менеджера отеля: «У вас есть однушки?»

Менеджер говорит, что мест нет и предлагает найти кого-то, чтобы снять комнату на двоих. Есть комната на шесть человек, им как раз не хватает одного. Я говорю: «Окей, мне все равно, я могу спать там». Но он отвечает, что где-то есть женщина, которая тоже одна. Ее надо найти.

Я беру ключ, захожу в ресторан. Я хочу съесть цыпленка. Может, даже сырого. Мне все равно. Я хочу мяса. Но мяса нет. Тогда я снова заказываю макароны с сыром, томатным соусом и тунцом — хоть какой-то белок. Конечно же, тунца мне положить забыли.

С самого начала дорога резко пошла наверх. Буквально в нескольких десятках метрах, если поднять голову, можно было видеть свет других фонарей. И это было самое жесткое зрелище, которое я когда-либо видела.

Представьте: вы поднимаетесь вверх, еле дышите, останавливаетесь каждые десять шагов, поднимаете голову наверх и видите, что эта дорога поднимается все круче и не имеет конца, а ваши легкие уже на пределе.

Вы опускаете голову и говорите себе: «Мертвая или живая, но я дойду. Доползу, меня затащат, я буду там, я должна быть там».

Не слышно ни звука. Воздух прозрачен. Единственный звук, который заполняет пространство — это собственное оглушающее дыхание с присвистом. Иногда добавляется дыхание позади, либо впереди.

Мой рюкзак становится таким тяжелым, что я едва тащу его. Ощущение, что он набит камнями, а не арахисовыми орешками, гелем для душа и полотенцем.

Иногда я складываюсь пополам, еле передвигая ноги, и тащу его на себе, согнувшись, чтобы распределить вес. Иногда останавливаюсь, чтобы перевести дыхание. Обычно после минутных передышек я могу резво идти в гору еще минуту. А это очень много.

Наконец, начинает светать, и я спрашиваю у проходящих мимо погонщиков сколько еще осталось. Отвечают — час пути. После восьми дней. Всего час пути — и все закончится, останется позади.

Я решаю насладиться этим часом. Возможно, у меня больше никогда не будет последнего часа перед Гималайской вершиной. Не очень представляю, когда смогу решиться на это еще раз. И я иду спокойно.

Пейзаж вокруг странный — горы, покрытые камнями. Снега нет. Я иду по гравию, и это непросто. Ноги съезжают, скользят, наступают на острия. Передышки уже каждые три шага. Представьте — раз, два, три — и вы уже запыхались. Это как ночью — перевернулись на другой бок, а одышка такая, будто пробежали стометровку.

Я вижу вдалеке буддийские флаги. Теперь можно и поплакать — я больше не могу, да и не вижу смысла сдерживаться. У меня будто нет прошлого. Ощущение такое, что я просидела в камере строгого режима всю свою жизнь, а вот теперь вышла на свободу. Внизу меня ждет свобода. С этой точки я буду идти только вниз.

Вся эта дорога — это какое-то созерцание, наблюдение за возвращением к жизни. Вот кислород, вот тепло, вот спелые яблоки. Я будто просыпаюсь от векового сна. Прихожу в себя. Оживаю.

Возвращение домой было словно восхождение на вершину. Очень много эмоций, все не описать. Когда я начала узнавать дорогу, у меня на глаза навернулись слезы. И радости, и печали, и волнения.

Я смотрела на спящие дома, на людей в магазинах и думала: «Как вы можете быть так спокойны? Ведь я была там».

Однако люди продолжали жить своей жизнью, заниматься рутинными делами и совсем не замечали ничего вокруг. Они не слышали меня. У меня снова возникло странное ощущение тюрьмы.

Выйдя из такси, я направилась к себе в отель. Я шла по улицам, по которым проходила уже десятки раз. Вот банкомат, где я снимала деньги на трек, вот магазин, где брала спальник, а здесь — ботинки.

Вот здесь я однажды встречала закат на озере, а здесь как-то пила утренний чай с имбирем и лимоном. И в тот момент ведь я совсем не знала, как мир изменится через каких-то несколько дней. Как на некоторое время он станет совсем другим — необычным, ярким, нереальным, фантастичным. Как можно было так спокойно пить чай, когда впереди был такой переворот?

На улице ни души — уже поздно. Я резво шагаю в своих огромных ботинках. На мне грязная одежда, на подошве огромные куски прилипшей глины, но глаза мои горят.

Я иду словно огненный шар, который рассекает воздух. Я могу двигаться предельно быстро, быть максимально сильной, и эта атмосфера такая легкая для меня. Я наполненная, тяжелая, стремительная. Сильная. И мне так хочется остаться такой навсегда. Счастливой, огненной и непобедимой!.

Путешествия #Путешествия #Самоисследование #Сильные люди #Цели