Больничный клоун помогает детям легче перенести тяжелое и долго лечение. Смехом и радостью он отвелкает ребят от боли и скуки. Но мой больничный клоун Сойка помогает и мне жить лучше и интересней.

Если меня внезапно спросить «Кто ты?», то я на автомате выдам: «Людмила, больничный клоун, монтессори-педагог, кинестетик, женщина...». Про каждую ипостась я могу долго вещать с горящими глазами, байками и активно жестикулируя. Но на вопрос «Почему ты решила заняться больничной клоунадой?» у меня нет ответа до сих пор.

Скоро четыре года, как появился на свет мой клоун Сойка. Я могу объяснить, что мне дает эта работа, чему я научилась за это время. Могу рассказать хронологию становления и развития добровольческого движения «Пермские больничные клоуны». Но почему я это делаю — не знаю.

Для начала давайте я поясню, кто такие больничые клоуны вообще (радостно потираю руки и начинаю сверкать глазами).

Если официально, то больничные клоуны — это волонтеры, которые прошли обучение и регулярно приходят к детям, находящимся на стационарном лечении. Так написано у нас в группе, и это правда. Но далеко не вся. За каждым словом в определении стоит уйма историй, жизней, чудесных людей, работы, смеха, слез, запахов, игр.

Одно из умений, которое появилось благодаря больничной клоунаде — это способность сжато, четко, понятно рассказывать о деле. Выделить главное, чуть приправить эмоциями и структурированно объяснить.

Некоторые дети болеют. Проходят долгое и тяжелое лечение. Но и в стенах больницы они остаются детьми. Роль больничного клоуна — быть партнером по радости. Мы работаем индивидуально с каждым ребенком. Чаще всего это игра-импровизация, десять минут для дуракаваляний, шуток, искренего удивления самым обычным вещам.

Больничная клоунада научила меня просить помощи и принимать ее. Да, сегодня нашей команде нужны продуманные костюмы, периодически нужны деньги на реквизит, осенью планируем обучать новичков, а значит, надо этих новичков найти, равно как и место для занятий. Время от времени нужны фотографы. И с середины июля регулярно нужна помощь водителей, так как нежно любимое паллиативное отделение находится на Кислотных дачах. Это 3 часа на 77 автобусе в обе стороны, уже проверили. Необходимо учиться, чтобы хорошо работать, значит, приглашаем тренеров из Москвы (АНО «Больничная клоунада»). Следовательно, нужна помощь с оплатой их семинаров (дорога, зарплата, жилье). Да-да, это я прямым текстом намекаю, ага.

Кроме радости от работы в больнице я открыла для себя радость преподавания. Сначала узнать и начиться самой, потом объяснить и показать другим, и в результате наслаждаться их успехами. Чтобы обучение состоялось, нужно провернуть некоторое количество организационной работы. Ей тоже пришлось учиться.

Больничный клоун отличается от циркового. Наша работа в палате во многом строится на импровизации. Ведь когда мы стучим в дверь и спрашиваем разрешения войти, то не знаем, сколько человек в палате, в каком они настроении и состоянии. Захотят ли вообще с клоунами общаться? Если ребенок нас не пустит к себе, мы уйдем. А если пригласит зайти, то моментально сканируем обстановку — сколько лет, какие игрушки и мультики, где капельница и тоненький прозрачный проводок от нее к ребенку. Бывают очень хорошие выходы, когда удаются любые задумки, игры, есть контакт с партнером. Случается и наоборот — тупишь, ничего не клеится, все из рук вон плохо. И ладно! Ведь в больнице я клоун. Клоун же имеет полное право на ошибки, любые и в любом количестве. Ему можно не знать, не уметь, тормозить, попадать впросак или не попадать даже туда. Клоуну все можно. Это, кстати, сильно сближает больничного клоуна и ребенка. Последний с превеликм удовольствием научинает учить клоуна всему.

После выхода снимаешь нос, грим, костюм, становишься обратно человеком. А право на ошибку остается со мной. И уже в обыденной жизни это изрядно помогает.

Или однажды я, то есть клоун Сойка, и мой партнер, клоун Варежка, разговаривали с подростком в онкологии. Мы начали с ним делиться впечатлениями о компьютерной игрушке, которую нам показал мальчик в соседней палате. На что подросток заявляет: «Не люблю компьютерные игры, я люблю книжки читать». В результате втроем обсудили «Войну и мир», потом выяснили, что наш собеседник из Лысьвы, обсудили опять все про Лысьву его родную.

Я это к чему. Больничный клоун — часть меня. Это не внешняя чужая маска, это какая-то моя внутрення ипостась. Поэтому наполнить клоуна я могу только живя своей интереcной жизнью. Тогда Сойка будет больше знать, уметь и тем самым помогать лучше.

Помогать больным детям. Очень часто, узнав о моей работе в онкологии, люди начинают хвалить, восхищаться и удивляться, как я могу ТАМ работать, ведь там БОЛЬНЫЕДЕТИЖАЛКОИХ, и какие же вы молодцы! Я в такие моменты больше всего хочу удрать далеко. Ибо чувствую себя лицемером. Для меня больничная клоунада не жертва, не подвиг, не самоотречение. Ну, вот так я устроена, что работа в больнице приносит мне радость. Потому что я прихожу не к пациентам и не к больным детям. Я, по большому счету, заканчиваюсь в раздевалке, в момент появления Сойки. А Сойка — больничный клоун. Она вообще с другой планеты. Она не знает про смерть, боль, потери. Больничный клоун приходит к детям, играть, дурить, пускать мыльные пузыри, болтать, а не жалеть.

Но после выхода я появляюсь снова. И начинаю себя беречь. Опять же результат больничной клоунады. «Себя! Себя должен любить порядочный черт!» — мой девиз по выходу из больницы. Поэтому спать, есть, гулять, обнимать деревья, не смотреть определенные фильмы, наполнять себя впечатлениями. Конечно, смерть ребенка моментально пробивает все слои и барьеры. Сидишь, лежишь, ходишь и ревешь. И даже сейчас глаза на мокром месте, стоит вспонить о тех, кто ушел уже. Потом как-то собираешься и с искренней радстью снова топаешь в больницу.

Больничный клоун никогда не работает один. Всегда в паре. Мой партнер — это мое все! Стена, на которую можно опереться или спрятаться, поддержка самых бредовых и внезапных игр, он всегда поможет, если я туплю. Или будет тупить вместе со мной, а два тупящих клоуна — это уже отличная игра. И в свою очередь ты для партнера все то же самое. Поэтому партнера надо чувствовать, ему надо открываться. Видеть его затылком, уметь передавать замысел игры одним взглядом, считывать его следующий шаг. Уметь быть и ведомым, и ведущим. Ох, как же это важно и в мирной жизни!

У нас есть такой прием. Если два больничных клоуна ссорятся, то они могут обзываться, используя названия сладостей. «Ты печенька!» «Я — печенька?! Да ты тогда зефир! Ванильный!» Потом к этому подключаются дети, начинается баттл — команда на команду и понеслось. Кхм, увлеклась.

Так вот, вне больницы партнеры — люди. И между людьми могут возникнуть разногласия и конфликты. Но если желание делать дело сильнее, то приходится учиться решать сложные ситуации и принимать непростые решения.

Если брать популярные критерии любимой работы, то для меня больничная клоунада выбивает сто из ста. Когда я пришла в клоунаду, то даже не представляла, что и сколько она даст мне для жизни вне больницы.

Эпилог. Выходишь из палаты, закрываешь дверь, внутри секунда тишины и взрыв хохота. Улыбаюсь партнеру и довольные топаем к следующей палате.

Саморазвитие #Благотворительность #Интересные проекты