Половину своей жизни я старалась подражать сестре, а вторую половину — хоть чем-то отличаться.

В маленьком городке, где мы родились, каждому полагалось знать все не только о соседе сверху, но и каждом жителе. Сестра с младых ногтей слыла звездой. Уже в детском саду она выступала на всех утренниках с самыми большими ролями. Голубоглазая, со светлыми кудряшками и умными глазами — взрослые одной рукой рукоплескали ей, а другой раздавали подзатыльники своим нерадивым отпрыскам.

В нашей семье (до меня) принято было хорошо учиться. Книг было столько, что навести идеальный порядок никогда толком не получалось. Все заканчивалось коллективным чтением вновь обретенного из-под слоя пыли шедевра. Читать полагалось в каждую свободную минуту. И лучше что-нибудь серьезное, про социальное неравенство или войну.  Мне же чтение давалось с большим трудом, и семья дружно прочила мне печальный удел работы «руками». Школу я не любила. Похожая на серую тюрьму с двумя чахлыми елками у крыльца, она радовала взгляд лишь разноцветными шторами, купленными на деньги родителей. В классах, где родители не захотели раскошелиться, занавески были выгоревшими и кое-где с дырочками.

Читать я не умела, да и не стремилась научиться. Зачем, когда вокруг столько неизлазанных чердаков, непойманных жуков, непорванных кроссовок и неугнанных велосипедов? Я росла сорванцом: стрижка под горшок ни у кого не оставляла сомнений, что у моей сестры есть младший братик. Наверное, в то время я и сама не хотела быть, а тем более выглядеть, как девочка. За что мне часто попадало. Меня, конечно, не пороли. Интеллигентные родители придумали пытку похуже. В мае, когда я с горем пополам закончила первый класс и майские жуки все еще бились по вечерам в окна, а в канавах уже кишели головастики — меня засадили за «Книгу». Даже не хочу произносить вслух ее название, хотя помню его. «Книга» была, как назло, о клоунах. Подозреваю, мама и папа решили, что их не в меру активное чадо хочет стать циркачом. Поэтому читать о клоунах ей будет не так противно. Не тут-то было. После первых трех страниц, давшихся с большим трудом, потому что постоянно хотелось почесаться, посмотреть в окно или попить, я возненавидела клоунов. Клянусь, я уже мечтала всю жизнь копать картошку, только не в цирк.

Самое противное в их воспитательной летней работе было постоянное сравнивание нас с сестрой. А что тут сравнивать? Я вообще сомневалась, что мы родные. Настало время дать мой словесный портрет. Маленькая, веснушчатая, с взъерошенными рыжими волосами, в неизменно драных джинсах (тогда это модно не было) и футболке со львом (лев от частой носки почти исчез, но я то знала, что он там). Добавьте к этому коробку с жуками, дедушкину удочку из бамбуковой палки и лески — вот и я во всей красе. Как можно было сравнивать белокурого ангела и рыжего демона? Но родители знали толк в воспитании. Намеки на мое безрадостное будущее возымели действие. Тогда я решила доказать всем, как они не правы. Выкинула рогатки, отпустила ящериц, умылась и взялась за ум. С тех пор я от сестры не отставала ни в чем.

Так началась эра моего подражания. А окружающие, даже соседи и учителя в школе не стесняясь этим пользовались. Если нужно было провести показательные уроки для ГОРОНО — комиссию приводили в класс к сестре. А на следующей день — в мой класс. Они понимали, что сестра не бывает неподготовленной, и я, ее верная тень, тоже не подведу. А уж если подведу, то вся школа на меня накинется с упреками: как же у такой славной девочки, такая несерьезная сестра? Стыд и позор.

Школа наша, надо сказать, не стремилась развивать в детях творческие навыки. Мои рисунки, в то время довольно оригинальные, советовали подправить до «нормального» состояния. Подправленные рисунки отправляли на выставку. И гордились. А как не гордиться? Девочка хорошо учится — вот и рисует красиво. Логики нет, но они ее видели. Главное в их живописи было, чтоб дом был «похож» на дом. Небо — синее, трава — зеленая. Третьего не дано. Когда мне несколько раз влетело за розоватое море, я это четко осознала. И охладела к рисованию.

В подростковом возрасте подражать стало сложнее. Сестра выросла красавицей. А мои пропорции, лишившись подвижной жизни, как-то расплылись. Только благодаря небольшому росту я не казалась крупной. Но мои полтора метра не помешали школе вслед за высокой сестрой направить меня в баскетбольную секцию. Баскетбол стал моим проклятием — я боялась пыльного пупырчатого мяча, а он меня явно недолюбливал. Чтоб обойти высоких противниц, я могла разве что пробежать у них между ног. Но и это не получалось из-за моих округлостей. Я старалась изо всех сил, но сил почти не осталось. Из-за постоянных переодеваний «под сестру» я уже не знала, за что хвататься. Школа была довольна: сестра забивает противнику, а я мечусь где-то в защитной зоне, стараясь не попадаться под ноги. Я несколько раз уходила из команды, но меня чуть не силой притаскивали опять.

Даже шмотки сестры я любила больше своих. Отдать должное родителям — на нас тратили одинаковое количество денег. И по магазинам мы ходили вместе. А когда возвращались – я глазам не верила: как я могла купить такую юбку? Это же мешок-мешком. А в пакетах сестры всегда оказывались сокровища. Стильные платья, струящиеся юбки, кофты, которые даже на мне сидели как надо. Сестре, видимо, мое подражательство к тому времени уже порядком осточертело, и мне приходилось «одалживать» ее одежду без спроса. Когда правда вскрывалась, разражался скандал.

Когда пришла пора поступить в вуз, у меня сомнений не было. Хотя, нет, их не было у окружающих. А я не успела опомниться, как оказалась на юрфаке. К тому времени, сестра уже год там проучилась. Про университет рассказывать не буду, там нас с сестрой уже не сравнивали. Зачем? Я прекрасно научилась это делать сама. Лучше расскажу про один случай прошлым летом.

Я приехала на дачу, где летом жили муж с сестрой. Такие девушки, как она, одни не остаются. А я к тому моменту была самым несчастным из всех юристов города. Пахала, как проклятая, за карьеру, которая не приносила мне радости. За год меня повысили дважды — от помощника до старшего юриста. Каждое повышение я оплакивала в туалете, сама не понимая, почему оно вызывает такие фонтаны слез. Но кроме работы в моей жизни ничего не было. На свидания меня никто не звал. От одиночества я взялась за гитару — хозяйка оставила ее в съемной квартире вместе с мебелью. Сначала тренькала бессмысленно, потом нашла самоучитель. Через полгода я уже сносно брала аккорды и знала несколько песен наизусть.

На дачу я гитару не взяла — я бы не решилась признаться сестре в таком «легкомысленном» увлечении. К слову сказать, тем летом у нее поменялись идеалы. Она была беременна, ушла в декретный отпуск и дальше видела себя домохозяйкой и многодетной матерью. Чего, по привычке, ждала и от меня. Понимая, что я последую ее примеру (как всегда и было) она периодически пыталась сосватать меня очередному другу ее мужа. Я от этих свиданий уклонялась, отговариваясь единственной допустимой уважительной причиной — работой. Но в отпуске у меня прикрытия не было. И я понимала, что уже этим вечером заявится в гости очередной друг мужа, усядется напротив меня, а сестра начнет расхваливать мои таланты.

Едва я поставила на пол дорожную сумку, как пышущая здоровьем, располневшая сестра потащила меня за грибами в лес. Я всегда удивлялась, откуда у нее столько энергии. Кажется, я все свои силы оставила в той первой прочитанной книге. В лесу было жарко, сестра болтала без умолку, а я думала о своей отчего-то несчастной жизни. В общем, каждый занимался своим делом. Знаете, что происходит с кораблем, когда долго никого нет на капитанском мостике? Правильно, кораблекрушение.

— Да проснись ты! Я не знаю, куда нам поворачивать, — кричала мне в ухо сестра.

Мы стояли на развилке двух дорог. Я машинально посмотрела на удлинившуюся тень сестры. Тень показалась мне яркой, как при вспышке молнии. Я стояла в этой тени. Я действительно будто проснулась и, сделав шаг в сторону, поняла, что скоро стемнеет.  В наших краях, конечно, волков не бывает, но кабаны водятся. Кажется, я видела следы копыт на тропинке. От кабанов, помнится, спасаются на деревьях. Но сестра в ее положении это не осилит. А телефоны, как назло мы не взяли — «поболтать не дадут».

Тут я увидела, что сестра тоже это понимает. И ей страшно! Никогда не видела ее такой — моя успешная всесильная сестра стояла бледная и растерянная. Как ни странно, это придало мне сил. Я поняла, что вывести нас из леса смогу только я. И у меня есть час до темноты. Отрывки сорванцового детства всплывали в памяти. Где мох — там север, кроны деревьев гуще с юга. Это не помогало. Я не помнила, в какой стороне наша дача. Зато я помнила, как играла с мальчишками в прятки. Им было по 7, а мне всего 5. Они бегали быстрее меня, смотрели свысока и попрятались за старыми гаражами, пока я водила. Тут я решила влезть на самое высокое дерево и «застукать» их всех оптом. Идея оказалась гениальной: я увидела вражескую диспозицию как на ладони. Слезла и громко крикнула, кто где спрятался. Потом мальчишки еще долго злились на меня, но общались уже на равных.

— Пойдем, — сказала я сестре, — я залезу на то дерево и посмотрю, не видно ли большой дороги или речки.

— Угу, — услышала я в ответ. Не поверите, но сестра послушно шла вслед за мной.

Спустя 20 лет вновь лезть на дерево было страшновато, но пришлось. Я ступала на каждую ветку и зажмуривалась, ожидая, что рухну. Ветки хрустели, но держались. А вот во мне что-то с хрустом сломалось. Я наконец-то могла быть собой — не оглядываться и не ждать одобрения. Я делала самое важное дело в своей жизни — спасала сестру! Мне даже стало весело. Мышцы вспомнили все, карабкаться стало легче. Я будто снова играла в прятки у гаражей. Солнце почти село, но справа я увидела реку.  Я помнила, что по дороге на дачу переезжала через реку на электричке. Вдоль реки в какую-нибудь деревню мы точно придем. И кабанов ночью возле реки не бывает. Разве что комары. Но уж от них-то я нас точно спасу. Сестра смотрела на меня снизу вверх и ждала указаний. Я почти спрыгнула с дерева от радости и обняла ее. Кажется, впервые за 20 лет.

В тот вечер мы еще три часа добирались до дома. По реке мы дошли до соседней деревни, где попросили телефон и позвонили на дачу.  Муж сестры примчался вместе с другом. В машине сестра сидела непривычно притихшая — сил расхваливать меня новому кавалеру не было. Но впервые она действительно гордилась мной.

А я больше не старший юрист. После «лесного» случая я поняла, кто я. И уехала из города. Теперь я вожу группы в походы по Алтаю. Мне приятно видеть, как туристы под моим началом пробираются через дикие леса к синим озерам, сплавляются по горным рекам, проводят ночи под звездами и становятся чуть-чуть счастливее. Тут не важны дипломы и успех, не важно даже, что думают о тебе родители. Тут важно, не забыл ли ты тушенку и спички. И гитара моя тут пригодилась. В свете костра мы с ней имеем большой успех. Парнем я пока не обзавелась, но зато снова охочусь за жуками.

Саморазвитие #призвание #семья